Хроники Зверландии. Орден Крылатого Льва

Посвящается Анатолию Николаевичу Ежову,
Президенту НОУ ВПО «Институт управления»
(г. Архангельск), доктору экономических наук,
профессору, почетному работнику
высшего профессионального образования РФ –
человеку, поддержавшему меня в
трудный период моей жизниTo Anatoliy N. Yezhov, President of Institute
of Management (Non-state Educational Institution of Higher Professional Education in Arkhangelsk, RF),
Doctor of Economics, professor,
honorary education worker — the one,
who supported me when my life was hard.

От автора

К повести-сказке «Черный карликовый тигр» мной было написано пространное послесловие, за которое в мой адрес прозвучало немало обвинений от просвещенных читателей в том, что я считаю их «несмышлеными», неспособными самостоятельно сделать выводы из литературно-художественного произведения. Поэтому ко второй части повести-сказки, которая представляется вашему вниманию, я никаких разъяснений делать не буду. За одним исключением.
В ней не нужно искать каких-то аллегорий, совпадений с нашими современниками. Если они есть, то случайны, обусловлены тем, что произведение затрагивает общие проблемы.
Как будет воспринята эта повесть-сказка? Я думаю, что все здесь зависит от читателей. В одном патерике приводится случай, как одна женщина вышла ночью из дома. Ее увидели три человека. Один из них был вор, второй блудник, а третий – святой. «Пошла воровать!» – подумал вор. «Пошла распутничать!» – подумал второй человек. А праведник подумал: «Пошла молиться».
В окружающей нас жизни мы видим себя как в зеркале. Что-то в отражении может очень раздражать, но оно не станет иным, если разбить зеркало. Но оно может стать иным, если изменится тот, кто в него смотрится.

Дождь все лил и лил, и казалось, что конца ему не будет – холодному, противному, кажется до костей пробирающего каждого, кому некуда от него укрыться. Небо заволокло тучами так, что пытаться тешить себя надеждами на перемену погоды, было бы, по меньшей мере, наивно.
«А что еще можно ожидать хорошего в Зверландии на сто первом году правления Древнего Змея?» — грустно подумал Лесной Кот, выглядывая из окна своего маленького домика, находившегося на окраине Большого Леса. Но тут же сумел найти в плохой погоде и что-то хорошее: «Сегодня Лепрекон не заставит нас работать, я смогу почитать». И, оглянувшись, не подсматривает ли кто-нибудь за ним в окно или замочную скважину, украдкой достал из сундука бережно завернутую в материю книгу.
Нужно сказать, что вообще-то никто не запрещал зверландцам читать. Однако круг разрешенного чтения был крайне узок, особенно после того, как были восемьдесят лет назад уничтожены практически все книги, изданные в годы правления Крылатого Льва. Причем сделано все это было на первых порах без всяких репрессий.
В Зверландии тогда жила одна старая Крыса. Звали ее Грымзельда. Всю свою жизнь она жила в разных библиотеках. С детства ее окружал запах книг. Когда Грымзельда подросла и пришла ей пора работать, она устроилась в ту же библиотеку, где и жила. Министр Фунь Поц, вернувшийся в страну после нового воцарения Древнего Змея разглядел недюжинный талант подрастающей крысы, и определил ее по библиотечному ведомству. В обязанности ее на первых порах входило отрывать обложки от списанных книг и сгрызать страницы с текстом. Ей очень нравилась эта работа. Списанные книги были обычно старыми, засаленными; сгрызть такие сплошное удовольствие.
Незаметно прошли годы. Грымзельда достигла высокого мастерства в сгрызании книг — никто в стране не мог сделать это лучше ее. Правда больше ничего в книгах она не понимала: ведь ей всегда указывали, какие книги сгрызть, а какие оставить. Но такая мелочь никого не волновала, когда Фунь Поцем было принято решение о назначении заслуженной старой крысы директором двадцати трех библиотек одновременно.
Неожиданно став на старости лет начальницей, Грымзельда решила показать, каких высот достигнет библиотечное дело под ее руководством. Первой ее задачей было увольнение из библиотек всех кошек, которые там работали. «Эти глупые мяукающие существа ничего не могут понимать в библиотечном деле», – заявила Грымзельда. А ведь больше, чем половиной из двадцати трех библиотек заведовали кошки, некоторые проработали в них не один десяток лет. И все они были уволены, несмотря на протесты читателей.
Только вот найти новых сотрудниц оказалась не так просто, как думала поначалу Грымзельда. Ей пришлось назначать на заведование библиотеками всех, кто только соглашался работать: и забитых церковных мышей, и полоумных выхухолей и морских свинок, спившихся до такой степени, что их было не отличить от сухопутных. В библиотечном деле они ничего не смыслили, зато теперь ни одна из подчиненных Грымзельды не была умнее ее, а, соответственно, она сочла свою кадровую политику идеальной.
Теперь можно было переходить к основной цели, которая, по мнению Грымзельды, стоит перед любым распорядителем библиотечных фондов: списанию книг. Она не знала, по каким критерием списываются книги на уничтожение из библиотечных фондов, поэтому критерии списания литературы из подведомственных ей библиотек разработала сама.
В первую очередь, были списаны все книги про кошек. Во-вторых, все книги, где упоминалось про кошек. В-третьих, все книги, где плохо говорилось о крысах. И, наконец, все книги, где ничего не говорилось о крысах.

Сгрызать пришлось почти все книги. Грымзельда с пятью помощницами целыми днями неустанно трудилась, грызя книги. Читатели били тревогу: в библиотеках нечего стало читать. Но разве это повод для увольнения заслуженной старой крысы? Но когда книг почти совсем не осталось, начальство обеспокоилось, зачем неэффективно используются помещения двадцати трех библиотек. Все их фонды свезли в одну и, надо признать, благодаря стараниям Грымзельды, все книги прекрасно разместились в одной библиотеке и там еще было полно свободного места. А помещения остальных библиотек продали под размещение притонов, пивнушек и пунктов приема стеклотары. Те заведующие библиотеками, которых набрала Грымзельда, неожиданно оказались востребованными в качестве сотрудниц этих учреждений и, что интересно, справлялись с новой работой намного лучше, чем с библиотечной. Саму же Грымзельду наградили орденом за то, что благодаря ее стараниям бюджет Зверландии пополнился крупной суммой денег от продажи двадцати двух помещений бывших библиотек.
Правда потом выяснилось, что она по ошибке сгрызла и несколько трактатов Фунь Поца, за что была с позором разжалована, лишена ордена и уволена с правом жить на подаяние. В местной прессе появился цикл критических статей о ее некомпетентности, недопустимости подобных способов работы с литературой.
Но первый шаг по уничтожению книг в Зверландии был сделан. За ним, спустя некоторое время, последовали более радикальные: звероящер Фунь Поц выступил по местному телевидению с программной речью о том, что книги книгам рознь, некоторые из них отравляют сознание читающих. И с этим было не поспорить. Другое дело, что уничтожить министр решил те из них, которые отравляли сознание по его мнению.
Сначала литературу изымали у зверландцев добровольно, потом начали применять силовые меры. В результате через какое-то время в стране остались только книги Фунь Поца (сам Древний Змей ничего не писал), и некоторых из тех, кому звероящер лично дозволял публиковаться. И к тому моменту, когда в руки Лесного Кота попала книга «Черный Кот, который погубил, а потом спас Зверландию» — одна из наиболее запрещенных министерством – это был едва ли не единственный экземпляр в стране. Если бы Лесной Кот попался с этой книгой, то его могли бы не только выгнать с работы, но и арестовать и направить на суд к Древнему Змею. Неудивительно, что он с такими предосторожностями ее читал, хотя и жил в той части леса, куда обычно никто не наведывался.

В этот раз Лесному Коту так и не удалось погрузиться в чтение, потому что в дверь его домика кто-то постучал. Испугавшись, как бы не стал известен его секрет, хозяин быстро спрятал книгу в тайник в полу, который сделал для таких вот экстренных случаев, не забыв при этом бережно завернуть в материю. После этого постарался сделать вид, что ничего не происходит, и открыл дверь, лихорадочно обдумывая, что ответить на вопрос, почему так долго копался. Однако отвечать не пришлось: у входа стояла его соседка – тетушка Мышь, жившая в полукилометре отсюда и, соответственно, бывшая его ближайшей соседкой.
Нужно сказать, что Лесной Кот был не типичным для своего времени зверландцем. Это во времена Крылатого Льва было нормально котам дружить с собаками и мышами. В дни же царствования Древнего Змея это считалось серьезным психическим отклонением; если бы такое явление приняло массовый характер, то рассматривалось бы и как преступление. Но Лесной Кот был единственным в Зверландии котом, среди друзей которого была мышь и пес – Спаниель Слюнявый, который к тому же публично дружбу отрицал. Поэтому их просто считали больными, но не настолько, чтобы они не могли привлекаться к общественным работам.
Тетушка Мышь частенько навещала Лесного Кота, чтобы пожаловаться на свою подругу – тетушку Хомячиху, с которой она постоянно то ссорилась, то мирилась. Мышь жила одна. В свое время она не вышла замуж, и теперь у нее не было ни детей, ни внуков. В ее норке всегда были образцовый порядок и чистота. Тетушка Мышь отличалась запасливостью: в ее кладовой было полно сыра, крупы, сала и других продуктов. Она запасала даже то, что ей было, в общем-то, не нужно: среди прочего в ее кладовой стояли десятка два бутылок водки и вина «на всякий случай».
Не такой была тетушка Хомячиха. Были у нее и дети, и внуки, но общалась она с ними нечасто. Ее нора была грязной и неухоженной, еда там никогда не задерживалась дольше, чем на 10 минут. Тетушка Хомячиха очень любила выпить что-нибудь покрепче. Денег ей всегда не хватало, и она пропила все хорошее, что было у нее в норе. Наконец ее дети испугались, что она пропьет и нору, оставив их без наследства. Они насильно заставили свою мать пойти к наркологу и закодироваться.
Тетушка Хомячиха, перестав пить, стала злобной и угрюмой. Все бывшие знакомые ее раздражали. И тогда она переехала из родных мест, сменяв свою нору на другую, рядом с норой тетушки Мыши.
Тетушка Мышь ничего не знала о прежних пристрастиях своей соседки. А так как обе соседки жили одни, общаться им было не с кем, то вскоре они подружились. Однажды у тетушки Мыши заболела дальняя родственница. Нужно было уехать на месяц, чтобы ухаживать за ней. Тетушка Мышь очень боялась оставить свою любимую норку без присмотра: времена нынче смутные — ограбят в два счета. И она попросила последить за ней тетушку Хомячиху. Та согласилась сразу.
Попав в нору тетушки Мыши, тетушка Хомячиха первым делом проверила, что есть у ее подруги. Увиденное внушило ей зависть. Новый цветной телевизор, микроволновая печь, новый набор мягкой мебели — все было до боли похоже на то, что было раньше у тетушки Хомячихи , и что она пропила пять лет назад. Особенно впечатлило ее количество хранящихся в кладовой припасов. Она никогда не видела одновременно такое количество продуктов и, особенно, спиртных напитков. Ей пришла в голову мысль выпить рюмку-другую вина: ведь соседке не будет жалко. Она выпила рюмку, другую, потом всю бутылку. Легла на новый диван, включила телевизор. «А ведь здесь лучше, чем у меня дома, — подумала она, поживу-ка я здесь этот месяц».
Когда тетушка Мышь вернулась, дома ее ждало печальное зрелище. Сгорели новые телевизор и микроволновка, которые тетушка Хомячиха забыла выключать. Вся водка и вино были выпиты, все годовые запасы еды съедены. В довершении ко всему тетушка Хомячиха, будучи весь месяц сильно пьяной, не могла найти туалет в норе и организовала альтернативный в самом центре гостиной, на новом шерстяном ковре. Самое интересное, что она обрадовалась приезду тетушки Мыши. «Ой, как хорошо, что ты приехала, а то я уже второй день здесь без еды!» – воскликнула тетушка Хомячиха, когда обескураженная хозяйка вошла в свою разгромленную нору.
… Выложив всю эту информацию Лесному Коту, тетушка Мышь испытала большое облегчение после того, как он спокойно сказал ей, что ничего страшного в сущности не произошло. Попищав немного для порядка, она стала было собираться с опаской думая, как ей идти под таким страшным дождем, когда в дверь опять постучали.

Подумав про себя, что промедления могут вызвать подозрения, что они с тетушкой Мышью составляют какой-то заговор, на этот раз Лесной Кот открыл дверь не мешкая. Однако ему опять повезло: за дверью был его друг – Спаниель Слюнявый.
Жил один Спаниель. Еще с детства он, когда говорил, разбрызгивал так много слюней, что его прозвали «Слюнявый». Прозвище так прилипло к нему, что многие даже не помнили его настоящего имени, а потом он и сам его забыл. даже друзья старались стоять подальше от Слюнявого, когда он разговаривал, а, особенно, когда он смеялся. Слюнявый пробовал себя во многих профессиях, но нигде не преуспел.
Сначала он решил стать электриком. Но его работа на данном поприще привела к двум локальным пожарам и необходимости замены восьми электрощитов и всего электроооборудования в четырех зданиях.
Потом он попробовал себя в качестве водителя. Семь машин он разбил так, что от них осталась лишь груда металлолома. Лишь восьмая машина оказалась очень прочной и ее можно было продать хотя бы на запчасти после четырнадцати аварий, в которых ей пришлось побывать.
Характерно, что побывав в пятидесяти трех авариях и тринадцать раз благополучно пережив смертельные для любого другого удары электрическим током, Слюнявый пришел к выводу, что он знает толк в жизни и ему пора стать начальником. Только вот незадача: все слишком хорошо его знали и не желали взять на работу даже сторожем, не то что директором. И тогда Слюнявому пришла в голову мысль стать депутатом.
В своей предвыборной программе он обещал защищать права тех собак, которые хотят не сторожить дома, а воровать еду у хозяев; кобелей и сучек, которые хотят случаться, не обращая внимания на породу друг друга; собак, которые хотят кусать прохожих. Неудивительно, что его поддержало много избирателей, и он стал депутатом. При этом его электорат и без всякой законодательной поддержки делал все вышеперечисленное, а поэтому Слюнявому можно было с чистой совестью забыть о тех, кто за него голосовал и заняться исключительно собой.
Так он и сделал. Он купил себе дом, где проводку делал нормальный электрик, на машине его возил опытный водитель. А, поскольку избиратели Слюнявого весьма усердно продолжали воплощать в жизнь то, в чем он обещал им помочь в своей предвыборной программе, то он был признан лучшим из депутатов. Слюнявый жил теперь в свое удовольствие и лишь изредка, обильно брызгая слюной, произносил с трибуны пламенные речи о том, какой он бескорыстный борец за всеобщее счастье и благоденствие.
Он был в общем-то добрым псом, но уж очень ему хотелось попасть в «масть», быть на виду. Поэтому Спаниель всячески скрывал дружбу с Лесным Котом, но, когда не видел, не считал зазорным дружить не только с ним, но и с тетушкой Мышью. Один из видных чиновников, контролировавших ситуацию в Большом Лесу индюк Скотоферм был в курсе такой двойственности в поведении депутата, но министр Фунь Поц сказал, что депутат и должен быть таким: никто не должен знать, когда он говорит правду и когда лжет.
— Привет, тетушка Мышь, — с порога прокричал Спаниель, метнув в ее сторону при этом фонтан слюней, который сбил бедняжку с ног. Привет, друг.
И он трижды поцеловал Лесного Кота, измазав его при этом слюнями с головы до ног.
— Что-то случилось? – озабоченно спросил хозяин.
— Как же не случилось? Ты из-за дождичка решил не идти на обязательные работы и обязательное собрание, как я понял? Дождешься – попадешь в лесную тюрьму, тебя и так считают неблагонадежным. И опять же – подорвешь мой авторитет. А еще ты забыл – сегодня же господин Лепрекон проводит благодарственное собрание!
— Но ты ведь рискуешь, приехав за мной! – озабоченно сказал Лесной Кот.
— Я тебя воспитываю, — усмехнулся Слюнявый. — Тетушка Мышь, ты хоть и пенсионерка, но на благодарственное собрание придти должна.
— Конечно, дорогой, — суетливо начала оправдываться Мышь, — мы ведь и собирались…
— Так я тебе и поверил! – усмехнулся Спаниель. – Ладно, поехали, садитесь в мою прекрасную машину, а то проблемы будут у всех нас!
И через несколько минут они уже ехали в машине депутата, которая побывала уже в сорока трех авариях. Как ни странно никто не боялся: Слюнявый считал себя образцовым водителем, Лесной Кот давно заметил, что каким-то чудесным образом во время аварий страдает только машина, а тетушка Мышь была не способна к анализу. Недалеко от вырубленной части Большого Леса, огороженной колючей проволокой Спаниель остановился:
— Дальше идите сами, нельзя, чтобы там нас видели вместе.
И его друзья под ливнем побежали к контрольно-пропускному пункту.

Все несчастья в Большом Лесу начались, когда доброго Старого Волшебника, который управлял Большим Лесом, отправили на пенсию, а вместо него управителем леса назначили Лепрекона.
Лепрекон был злобный гном, который не любил никого и ничего кроме золота. Все жители леса очень скоро почувствовали, как скверно иметь такого начальника. добрый Старый Волшебник ничем не стеснял их свободу, налоги собирал самые минимальные. Не таким был Лепрекон. Никто теперь не мог выехать из Большого Леса без его письменного разрешения, на каждый вид работ нужно было получить лепреконскую лицензию, стоимость которой нередко превышала ту прибыль, которую приносила работа. Например, белки за право на сбор орехов; ежи за право на сбор грибов должны были платить ему столько золота, что им приходилось продавать почти все, что они собирали, а оставшегося едва хватало, чтобы они и их семьи не умерли с голода. Лепрекон же был все равно еще и недоволен и проклинал всех лесных жителей за то, что они так мало ему приносят золота, и он не может себе позволить даже золотого унитаза.
Лепрекону очень не нравилось общее положение дел, которое он обнаружил в Большом Лесу. Слишком уж свободно, на его взгляд, чувствовали себя лесные жители, и слишком хорошо они жили. Лепрекон, как мог, затруднял им жизнь, но всего достигнутого ему казалось мало, И тогда он вышел с просьбой к Фунь Поцу о реорганизации Большого Леса в Зверосовхоз.
Это давало ему очень большие преимущества, так как все обитатели зверосовхозов лишались паспортов, им можно было ничего не платить, так как жалобы от них не принимались. Даже если житель зверосовхоза умирал, то правительственные органы не проводили никакого расследования.
Идея Лепрекона была встречена министром-зверящером с восторгом. Он тут же рассказал Древнему Змею, что поддержка идей гномов входит в одно из обязательных условий Правительственной «Программы поддержки гномического разума» (Фунь Поц придумывал такие программы на ходу, особенно это ему удавалось, когда можно было наполнить новым смыслом ранее известные термины); поэтому просьбу Лепрекона нужно удовлетворить, в качестве эксперимента, чтобы на практике можно было видеть, к чему приводит воплощение в жизнь идей гномического разума.
Вот только теперь жители Большого Леса поняли, как бывает по- настоящему плохо жить! Если раньше у них отбирали последнее, то теперь и свою личную свободу они потеряли. Не имея паспортов, они не могли выехать из Зверосовхоза в другое место и стали фактически крепостными Лепрекона, назначенного его директором.
С пушных зверей сдирали их меховые шкуры и продавали их на экспорт. К счастью, Добрый Старый Волшебник все еще жил в ставшем Зверосовхозом Большом Лесу. К нему и приходили несчастные звери с содранными шкурами. Он мазал их волшебной мазью, после чего у них восстанавливался кожный покров и вырастала новая шерсть. Лепрекон же был этому очень рад и умудрялся за счет этого сдирать с некоторых из зверей по три шкуры в год. Тогда Добрый Старый Волшебник пошел на хитрость: он что-то добавлял в волшебную мазь, после чего новые шкуры вырастали , но не имели товарного вида. Скрепя сердце, Лепрекону пришлось искать другие способы извлечения прибыли.
Все жители Зверосовхоза теперь работали по 16 часов в сутки, а после этого еще проводили общее собрание, во время которого говорили о том, как хорошо им стало жить под мудрым управлением Лепрекона. Собрания иногда затягивались настолько, что времени на сон и на еду почти не оставалось. Тогда директор довольно говорил: «Вот как хорошо мы работаем! Даже поесть и поспать некогда!» Это называлось «благодарственное собрание». Не придти на него или опоздать считалось серьезным проступком.
Однажды Лепрекону наскучили жалобы живших в Большом Лесу зверей и сказочных существ на то, что под его управлением они скоро умрут от голода и нищеты. Он решил, что пришла пора начать платить зарплату тем, кто на него работает. Денег у Лепрекона было, как у дурака фантиков, только вот делиться он ими ни с кем не хотел. А как отдавать другим деньги, чтобы у самого их меньше не становилось? Над этим вопросом Лепрекон мучался не один месяц.
Но вот однажды во время посещения столицы он зашел в Центральную лепреконскую волшебную лавку. Его внимание сразу же привлек волшебный сундучок, украшенный драгоценными камнями. Но самое главное было не во внешнем великолепии. Сундучок имел необычайное волшебное свойство: в него закладывался обычный древесный уголь. Но тем, кто его открывал, казалось, что они видят чистое золото. Иллюзия сохранялась и в тот момент, когда хозяин сундучка расплачивался содержимым. И лишь, спустя несколько часов, «золото» вновь становилось углем. Но ведь в этот момент оно было уже у новых хозяев, а владельцы подобных сундучков претензии не рассматривают.
Многим лепреконам (а их немало наехало в Зверландию в годы правления Древнего Змея) хотелось приобрести этот сундучок. Но сильно уж высока была цена. Однако Лепрекон, назначенный управителем Большого Леса, быстро придумал выход из сложившейся ситуации. Он решил, что раз покупка совершается в интересах жителей Большого Леса, то они и должны ее оплатить. А чтобы не пришлось оставлять сундучок преемнику, если самого переведут на повышение, Лепрекон вспомнил об одной важной дате, к которой его подданные просто обязаны были сделать лично юбиляру дорогой подарок: ведь пять лет назад его наградили туфлями с золотыми пряжками как первого по жадности гнома в стране.
Тяжелым бременем легла на жителей Большого Леса покупка сундучка. Ведь от обязанностей платить остальные налоги их тоже никто не освобождал. Вот и пришлось многим из лесных жителей продавать из дома последнее, чтобы выполнить очередную прихоть Лепрекона.
А тот сиял от счастья, когда смог, наконец, купить сундучок. Через неделю он необычайно поразил всех жителей Большого Леса, заявив, что начинает платить зарплату тем, кто на него работает. Но надо ли говорить, что когда золото превратилось в древесный уголь, никто из работников Лепрекона особо не удивился и не расстроился. Зная своего хозяина, они понимали, что это еще самое лучшее, что можно от него ожидать.
А Лепрекон так обнаглел, что стал расплачиваться содержимым сундучка и с наемными рабочими, которые приезжали из соседних полей и лесов. Когда же те, поняв, что их обманули, пробовали возмущаться, то Лепрекон приказывал лесной полиции с позором выдворить их из Большого Леса. Лишь одно омрачало счастье Лепрекона: то, что он не мог содержимым сундучка платить налоги Древнему Змею, а в остальном он некоторое время был полностью доволен существующим положением.
Сейчас Лепрекон находился еще в этом эйфорическом состоянии, поэтому простил опоздавших Лесного Кота и тетушку Мышь, поругав их при всех жителях Большого Леса всего каких-то полчаса. Он даже не вычел у них из зарплаты. «Зачем? – подумал прагматичный гном. – Все равно ведь она превратится в уголь».

После собрания и изнурительной и бессмысленной работы, Лесной Кот собрался было отправляться домой, когда его кто-то окликнул. Устало повернув голову, он увидел Декоративного Кролика, который давно набивался к нему в приятели. Но не нравился он Лесному Коту, что тут можно было поделать! И история его, которую он так любил рассказывать, казалась коту совсем не интересной. А суть ее была следующей.
Жила одна Крольчиха. Самая, что ни на есть, обыкновенная, за одним исключением. Ей хотелось всю жизнь прожить так, чтобы у нее всегда все было, а она при этом никогда ничего не делала. Подруги решили над ней посмеяться и сказали, что так живут жены декоративных кроликов. Но Крольчиха отнеслась к их словам серьезно. Теперь ее целью было скорейшее удачное замужество.
Она поступила на работу уборщицей в училище декоративных кроликов. Училище было профессиональным, учились там, в основном ее ровесники. Скоро она уже сумела познакомиться с несколькими учениками. Не учитывала Крольчиха одного: декоративные кролики всегда женились на декоративных крольчихах.
Но в каждом правиле бывают исключения. Был в училище один дефектный студент: уши у него были коротковаты, вид болезненный, да и говорил он, как хрюкал. Вообще, он внешне был больше похож на морского свина, чем на декоративного кролика. Внутренние качества удачно дополняли внешние. Он был самовлюбенным, считал себя умницей и красавцем, хотел, чтобы им постоянно восторгались, говорил со всеми только о себе. Поэтому ни одна декоративная крольчиха не хотела с ним знаться. А нашей героине все было нипочем: лишь бы прожить всю жизнь за чужой счет, И вот их свадьба состоялась.
Сразу после свадьбы Крольчиха перестала говорить Декоративному Кролику, какой он милый и распрекрасный. Она потратила много сил, говоря ему это на свиданиях, а теперь ждала отдачи и обязательно облеченной в форму материального благополучия. А новоиспеченный муж, не раздумывая, бросил ее. Ему было глубоко наплевать не только на жену, но и на ни в чем не виноватых крольчат, которых она вскоре родила.
Декоративный Кролик жил в свое удовольствие, разъезжал из города в город, получая призы на выставках декоративных животных. Ему и в голову не приходило, что его гастроли так финансово успешны, потому что все принимают его за диковинное животное — помесь кролика с морской свинкой.
С бывшей женой и детьми делиться своими доходами он не хотел. Когда Крольчиха подала на алименты, декоративный Кролик вынужденно стал посылать ей по почте морковь и капусту для крольчат. Но делал он это с таким расчетом, чтобы пока посылка дойдет, продукты в ней успели сгнить. А у него оставались почтовые квитанции, что он ничего больше в этом месяце своим крольчатам не должен.
Он никого не любил, никто не любил и его. Декоративный Кролик не раз пытался завести роман, причем не только с крольчихами, но и с белками или кошками. Но все его поднимали на смех, даже не зная всего его внутреннего содержания. А одна Кошка прямо сказала ему, что лучшая партия, на которую он может рассчитывать — это пьяная морская свинка.
Так незаметно он и состарился, никому не нужный, не сделавший в жизни никому ничего полезного или хорошего. В Большом Лесу он прибился к Лепрекону, у которого выполнял обязанности «второстепенного придурка на подхвате» — так официально называлась его должность в штатном расписании аппарата Лепрекона. Но Декоративному Кролику хотелось хоть с кем-то дружить. Самым подходящим для этого ему казался Лесной Кот. А тот, по своей доброте, не мог просто «послать» зануду, как это делали все остальные.
— Вы знаете, — обратился к нему Декоративный Кролик, — новости про Лесную школу?
Лесная школа вообще была больной темой для кота, который работал там учителем десять лет назад.
— И что? – с замиранием сердца спросил он.
— Она рухнула!
Дело в том, что Лепрекону не нравилось все в Большом Лесу. Особенно же не нравилась ему Лесная школа — одно из лучших учебных заведений этой страны. Он начал с того, что уволил ее директора и его заместителя. После этого перед ним встал вопрос, кого же назначить новым дирёктором. Назначить Лепрекон решил такого жителя леса, которому он бы нравился. А нравился Лепрекон из всех жителей леса одному только Кроту. Кроме того, Крот постоянно обещал Лепрекону, что найдет для него клад. Все это вместе и решило вопрос с назначением.
Став директором школы, Крот поначалу сильно изменился. Он сразу стал важным и заносчивым, каким всегда и мечтал быть. А жители леса теперь не могли над ним открыто смеяться из-за того официального положения, которое он стал занимать.
Впрочем, толку Кроту от его нового назначения оказалось немного. Лепрекон не платил зарплату никому из своих сотрудников. Кроме того, он урезал бюджет Лесной школы. Ее отрезали от электроснабжения (потому что надо заниматься, когда на улице светло), от водоснабжения (надо мыться в речке), от отопления (зачем зверям отопление, у них и так шкуры меховые). Вдвое сократили расходы на питание (и так все толстые). Учителям перестали платить зарплату, потому что все, кто работает на Лепрекона должны работать бесплатно, и большая часть учителей ушла из школы.
Кроту пришлось самому преподавать половину предметов. А так как он ничего не знал, то после его занятий ученики становились в три раза глупее, чем до них. Крот стал нервным и раздражительным, его уже не радовало, что к нему обращаются «Ваша милость»; он даже иногда стал забывать важничать.
А Лепрекон требовал с него обещанный клад. Крот, естественно, не знал, где зарыт клад и есть ли он вообще в этом лесу. Он наговорил про него просто для того, чтобы выслужиться. А Лепрекон шутить не любил, особенно, когда речь шла о золоте, И Кроту пришла в голову мысль, что клад зарыт под фундаментом школы.
Он забросил все дела и начал усиленно копать под школой подземные ходы. Когда лапы его уставали, то он начинал копать носом, как это делал его бывший друг Кабан. Клада он не нашел, но зато после месяца усердной работы его нос стал точно таким же, как у Кабана. Теперь за глаза его называли Крот со свиным пятачком.
А еще через два месяца усердного копания подземных ходов под школой, ее фундаменты не выдержали, и здание Лесной школы рухнуло.
Сердце Лесного Кота облилось кровью. Сразу вспомнилось все то хорошее, что у него было связано со школой.
— Неужели это все не кончится? – со слезами воскликнул он.

Дорога домой для Лесного Кота лежала через болото. Когда он шел мимо него, то его кто-то окликнул. «Только бы не Кикимор!» — подумал кот. Но, обернувшись, увидел, что его опасения подтвердились.
В Большом Лесу жило много сказочных существ. Самым непутевым из них был Кикимор. До такой степени непутевым, что его даже Лепрекон освободил от обязательных работ и (не может быть!) даже от посещения благодарственных собраний зверосовхоза. Жил Кикимор в болоте, в полной нищете, вид имел неказистый, но мнения о себе был самого высокого.
Ходил он всегда в одном и том же балахоне, сшитом из рваных тряпок. Никогда не мылся, балахон свой не стирал, питался преимущественно слизнями и пиявками. Однако лесные жители относились к нему в целом неплохо, потому что Кикимор, хотя в душе всех ненавидел, внешне был со всеми приветлив, каждому хотел услужить.
Правда пользы от его помощи всегда было меньше, чем вреда: попросят его помочь собрать грибы, так он наберет одних поганок попросят помочь собрать ягод, так непременно наберет волчьих. А уж показать дорогу его никто не просил с тех пор, как Волк, который имел неосторожность пойти по дороге, которую указал ему Кикимор, угодил в капкан. Но ведь Кикимор всегда хотел «как лучше», поэтому обычно на него особо не обижались, но и помощи у него уже давно никто не просил.
Самой заветной мечтой Кикимора было стать великим волшебником, чтобы он все мог, и все боялись и уважали его. Но вот беда: способности к волшебству он имел еще меньшие, чем к помощи своим знакомым.
Однажды он решил развести волшебный огонь, после чего сгорела целая березовая роща, а самому ему целых полгода пришлось прятаться от лесной полиции в своем болоте. В другой раз он придумал волшебный аппарат для сбора клюквы, который должен был, по замыслу незадачливого волшебника, собирать ведро ягод в минуту. Но аппарат ягоды собирать не стал, а так раздул всю воду в болоте, что слизни и пиявки разлетелись в разные стороны леса. Две недели Кикимору пришлось голодать.
Впрочем, неудачными свои опыты он не посчитал: дело в небольших технических недоработках, а так все прошло превосходно. И Кикимор решил, что он величайший волшебник и пора ему стать управителем Большого Леса. Когда он вышел с письменным предложением об этом к Древнему Змею, то на чудака захотел посмотреть даже сам министр Фунь Поц. Звероящер смеялся, когда Кикимор рассказывал ему насколько он умнее Лепрекона. Но когда он заявил, что умнее и самого Поца, его направили на принудительное лечение в лесную больницу.
Однако долго он там не задержался: его приходилось держать в отдельной палате, потому что в общей другие больные теряли сознание от той вони, которая исходила от Кикимора и которую было невозможно заглушить никаким количеством хлорки. Кроме того, он отказывался есть что-то кроме слизней и пиявок. Лепрекон стоял перед трудной диллемой: с одной стороны ему нравилось то, что больные мучались еще больше. С другой – пока они болели, не работали. Поэтому было принято выписать Кикимора из больницы и отправить к себе на болото, под профилактический надзор лесной полиции. Там и доживал свои дни непонятый и непризнанный «гений». Впрочем, «надзор» это громко сказано: была кому охота не то что следить, а и подходить к изгою! Один лишь Лесной Кот, дорога к дому которого лежала мимо болота, не находил в себе силы оттолкнуть и так отверженного и ему порой часами приходилось после изнурительного трудового дня за чашкой чая из болотной жижы, слушая рассуждения Кикимора. Но не в этот раз: кот все же не оставлял надежды, что ему удастся почитать сегодня книгу, к которой он спешил. Поэтому, вежливо раскланявшись, Лесной Кот сослался на сильную усталость и пообещал на днях зайти поговорить непременно. И поспешил к книге.

Путь Лесного Кота к дому продолжился. Он вдруг задумался и вспомнил своего отца – Черно-Белого Кота, от которого и получил в наследство книгу.
… На тридцатом году правления Древнего Змея в одном из городов Зверландии жил Черно-Белый Кот. В этом городе, который назывался Кэттаун жили разные представители семейства кошачьих: львы, тигры, рыси, леопарды и другие. Но больше всего было котов и кошек.
В то время Древний Змей еще давал своим подданным много свобод, чтобы каждый из них мог сам себя проявить. Для того, чтобы власть его над Зверландией была по-настоящему прочной, необходимо было, чтобы ее жители сами изменились настолько, чтобы перемены стали необратимыми, чтобы уже никто не смог перемениться настолько, чтобы как когда-то Черный Кот вновь призвать в страну Крылатого Льва, вновь улетевшего в чертоги Великого Императора. Поэтому, в первые годы своего нового правления, Древний Змей в своей политике, особенно в некоторых городах страны, был очень толерантен и демократичен, преследуя, впрочем, при этом вполне конкретные стратегические цели.
Черный Кот, которого он ненавидел всей душой, как и его жена — Желтая Кошка, уже закончили свой земной путь. Крылатый Лев отнес их в чертоги Великого Императора, откуда они никогда уже не могли вернуться в Зверландию и где Древний Змей уже не мог причинить им никакого зла. Но здесь сама память о Черном Коте и том, что он сделал, была для нового властелина опасна. И ее нужно было дискредитировать любой ценой. Поэтому внимание его и отвечающего за идеологию министра звероящера Фунь Поца, который хотя и не был бессмертным, как Древний Змей, но благодаря службе ему, получил способность жить до трехсот лет, было приковано к Кэттауну. Здесь они надеялись найти того, кто мог бы послужить для них орудием для дискредитации памяти о Черном Коте.
И они использовали для этого и то хорошее, что было у жителей Кэттауна, где память того, кто чуть не погубил страну, а затем содействовал ее спасению, очень почитали. Где-где, а уж в этом городе все наизусть знали историю о Черном карликовом тигре. И считалось дурным тоном, если, например, лев будет говорить, что он лучше, чем кот. Все львята, тигрята и котята ходили в одни и те же школы, вместе играли. Когда они вырастали, то каждый имел одинаковые возможности для карьеры. Мэром города могли выбрать как льва, так и кота.
Но, наконец, поиски Фунь Поца увенчались успехом. Министр нашел Черно-Белого Кота, который всегда был недоволен, что он кот, а не тигр. Он работал директором одной из самых больших в городе школ. У него училось много тигрят, и он приложил все силы к тому, чтобы подружиться с их родителями. Те поначалу были рады этому: Черно-Белый Кот был хорошим директором школы, хорошо справлялся со своими обязанностями, любил учеников, а те его.
Однако вскоре они начали замечать определенные странности в поведении Черно-Белого Кота. Все жители города привыкли к тому, что каждый из них имеет свои возможности. Например, маленький по размеру кот не может сделать того, что может сделать лен. Все это знали, и никому никогда не могло придти в голову, что это плохо. Просто все были разными и воспринимали это, как нечто естественное.
А вот Черно-Белому Коту это очень не нравилось. Он хотел уметь все, что умеют тигры. Он ходил на все их встречи, дружил только с тиграми, всячески им подражал. Однако единственное, что он сумел — это выпивать столько же водки, сколько большой тигр. Над ним стали смеяться, он постепенно потерял уважение не только своих приятелей-тигров, но и всех в городе.
И вот им-то и воспользовались Древний Змей и Фунь Поц. Благодаря их незримой работе, Черно-Белого Кота стали звать Черный карликовый тигр. И постепенно, в сознании жителей Кэттауна именно с ним стало ассоциироваться это имя.
Черного карликового тигра за пьянство сняли с должности директора школы. Некоторое время он не мог найти работу. Наконец один из его приятелей-тигров пожалел его и взял преподавателем в тигриный институт. Однако Черный карликовый тигр так обрадовался, что теперь имеет возможность учить исключительно тигров, что стал пить больше прежнего. Другу было жалко увольнять его, и он перевел Черного карликового тигра на должность научного сотрудника, чтобы он писал монографию о тиграх у себя дома, где никто бы его не видел.
Но Древнего Змея это не устраивало. Ему нужно было заострить драматизм ситуации, чтобы бывший Черно-Белый Кот сделал окончательный выбор. А новый Черный карликовый тигр сделал его в пользу бутылки, потеряв работу и семью. Он не был плохим котом, но душа его чужда была сильных порывов. О нем можно было бы сказать, что он ни холоден, ни горяч. Если бы Черно-Белый Кот был так горяч, как тот, чью память пытались с помощью его опорочить, то он смог бы разорвать сковавшие его узы мрака и безнадежности. Будь он холоден, как тот же Фунь Поц, но оставался собой, то он попросту избежал бы этих уз. Но новый Черный карликовый тигр просто страдал, не предпринимая усилий, чтобы измениться. Он пропил все, что только мог. Его жена и маленький сын должны были уехать в глухую провинцию Зерландии – Большой лес – единственное место, где они смогли найти хоть какое-то жилье и работу.
Прощаясь с сыном, Черный карликовый тигр на какой-то миг вдруг вернулся в сознание. Он достал с полки книгу (тогда еще очень ходовую в Кэтттауне) и дал ее ему со словами: «Смотри, каким был настоящий Черный карликовый тигр». После этого опять впал в забытье.
Древний Змей и Фунь Поц постепенно уничтожили все книги о прежнем Черном карликовом тигре. Они стали запрещенными. А в новых, написанных Фунь Поцем, рассказывалась история Черно-Белого Кота, в которой не было ничего опасного для их правления. Постепенно новое поколение зверландцев начало считать, что это и есть подлинная история Черного карликового тигра, которого почитали их деды и удивлялись, что же они хорошего в ней находили.
…Больше семидесяти лет прошло с тех пор. Котенок стал старым Лесным Котом. Он давно похоронил мать, которая так и не смогла пережить разлуку с мужем, которого когда-то любила, но не таким, во что он превратился.
Сначала Лесной Кот ненавидел отца и хотел даже выкинуть книгу, которую тот ему дал. Но чем старше он становился, тем больше терпимости появлялось в его душе. Он простил отца. Первый раз книга была прочитана им в день его шестидесятилетия. И с тех пор стала любимым его чтением. Лесной Кот очень жалел, что его слабый отец не смог сделать достойный выбор, но тут же себя одергивал: «А сам я разве делаю достойный выбор каждый день?» И он стал первым котом в Большом Лесу, подружившимся с мышью и псом, с изгоем Кикимором.
Лесной Кот наивно думал, что его просто не замечают, поэтому ему и удается делать то, что идет вразрез с установленными в Зверландии правилами. Но Древний Змей и Фунь Поц явно чувствовали рядом с ним дыхание Крылатого Льва, которого уже больше века не чувствовали они в подвластной им стране. И это не могло их не заботить. Как и то, что старый Лесной Кот, не зная этого, получил от Крылатого Льва ту защиту, которую когда-то имел Черный карликовый тигр – не отец Лесного Кота, а тот, в душе, которого когда-то решалась судьба Зверландии.

Вот Лесной Кот и смог вновь открыть книгу и перечитать два отрывка, которые наиболее его впечатляли. Он в сотый раз прочитал, как Черный Кот делал свой выбор на площади перед лицом всей страны.
« – В твоем сердце осталась любовь, но не она сейчас в тебе говорит, а желание покрасоваться, поиграть в благородство. Поэтому ты пока не можешь пойти туда, куда идем мы, ты еще не готов, – возразил Крылатый Лев. – Но я знаю и то, что ты не отказался бы от своих слов и пошел бы за мной в изгнание, чтобы делить все тягости и невзгоды, даже не зная, куда я иду. Поэтому у тебя есть шанс стать тем, кто вернет счастье этому народу. И особая защита всегда будет с тобой. Тебе придется бороться лишь с одним врагом – самим собой.
– Куда же ты идешь? – подавленно спросил Черный Кот.
– Я иду к Великому Императору, туда, где нескончаемая радость, в страну, по сравнению с которой любая родина кажется чужбиной. А со мной идут лишь трое…»
«И ведь Крылатый Лев простил его! — вздохнул Лесной Кот. Наверное, он простил бы и отца, найди он немного мужества в своей душе… Впрочем, не так уж и мало нужно было этого мужества!» И он перечитал отрывок о выборе, который Черный карликовый тигр делал уже не на виду у всех, а наедине со своими страхами и страстями:
«Черный карликовый тигр накануне первый день почти полностью не пил. Он проснулся глубокой ночью от мерзкой музыки, игравшей в его голове. Страшные рожи носились перед его замутненным взглядом. «Допился!» – подумал он и попробовал опять заснуть. Но видения становились все настойчивее и страшнее.
Одна за другой пролистывались страницы жизни, каждый дурной поступок Черного карликового тигра был ведом Винным змеям, которые следили за ним с того момента, как он первый раз выпил, а теперь по поручению своего владыки предприняли на него открытое нападение.
Перед мысленным взором больного кота вставали губернатор Тигр, говорящий, что ему нет прощения, Крылатый Лев, утверждающий, что Черного Кота больше нет, а Черный карликовый тигр – его враг; смутно мелькал Великий Император, изрекавший, что не видит смысла в такой никчемной жизни… И тут же вставал Древний змей, шипящий, что нужно всего лишь выпить яд, и все будет хорошо. Сразу вставала картина дворца, в котором будет припеваючи жить Черный карликовый тигр, множество слуг, всевозможные почести…
Но больной кот превозмог все это и твердо сказал: «Нет!» Тогда перед его глазами поплыли, как кадры кинохроники, многочисленные картинки самых ужасающих страданий жителей Зверландии. И все они проклинали Черного карликового тигра, говорили, что мучаются по его вине. Все они требовали для него кары…
Но больной кот среагировал не так, как ждал от него Древний змей. Он вдруг почувствовал, будто лопнул какой-то панцирь, сковывавший его душу. В его сердце впервые за последние годы возникло искреннее раскаяние и желание исправить все то зло, которое он совершил. И тогда кот увидел Винных змеев.
Главный из них, заметив это, сказал, что раз он их видит, то не стоит притворяться, каяться коту бесполезно, Крылатый Лев все равно его не простит, защиты у него больше нет, иначе бы он не видел Винных змеев. Он просто закончит свои дни в ветлечебнице, и все… Или, если он хочет доказать то, что предан Крылатому Льву, то пусть сейчас же откажется от имени Черного карликового тигра, выйдет из дома. Во дворе его ждут те, кто хочет его застрелить за то, что он еще не забыл Крылатого Льва…
– Да, я снова Черный Кот! – заявил тот, кто еще минуту назад был Черным карликовым тигром. И я готов погибнуть за моего друга Крылатого Льва!
И с этими словами он выскочил на улицу. Но там сквозь сумрак ночи он увидел не убийц, а почувствовал, что Крылатый Лев со своей защитой вновь рядом с ним. А Винные змеи отошли от него…»
«Нужно просто сделать выбор! – задумчиво произнес про себя Лесной Кот. – Неважно кто в этот момент будет рядом и будет ли. И я его делаю. Я – старый больной кот, которому, наверное, нечего терять в этой жизни. Но у меня есть свои страхи, свои слабости. Я не знаю, справлюсь ли я с ними, но мне всей душой хочется служить Крылатому Льву, не потому что я на что-то надеюсь лучшее, и не потому что боюсь чего-то худшего. Просто потому, чтоя люблю его всем сердцем, хотя и знаю о нем только из этой книжки! Министр Фунь Поц сказал бы, что я люблю иллюзию, и сама любовь – иллюзорна, это чувство которого нет. Тогда то, чего нет лучше того, что есть!» На глазах старого кота выступили слезы. Выступили они и на глазах Крылатого Льва, который впервые больше чем за сто лет смог появиться в Зверландии, в этой комнатенке, правда, пока еще незримо для Лесного Кота. И вздрогнул у себя во дворце Древний Змей, ощутивший вдруг, что власть его над Зверландией уже не так и незыблема…

Два года прошло с момента, когда Лесной Кот принял решение встать на тот путь, которым когда-то прошел Черный карликовый тигр. Ему оказалось непросто: весь тот вред, который могли причинить ему Древний Змей и его подручные, они ему причинили. Поначалу его заставляли больше работать, чтобы у него не оставалось сил думать о чем-то другом, запугивали тетушку Мышь и Спаниеля Слюнявого, чтобы они не общались с котом. И, нужно сказать, что пес чуть было не сдался, когда ему пригрозили, что лишат его депутатства, но потом устоял. И депутатом его оставили…
Министр Фунь Поц решил легализовать деятельность Лесного Кота: ему разрешили официально зарегистрировать общественную организацию «Орден Крылатого Льва», в которую тут же вступили тетушка Мышь и Спаниель Слюнявый. Но дальше дело застопорилось. Оказавшись во главе зарегистрированной правительством Древнего Змея организации, Лесной Кот, хотя и оказался освобожденным от трудовой повинности, но получил обязанность выполнять множество юридических процедур, в которых ничего не смыслил. А каждый его промах использовался для дискредитации его деятельности в средствах массовой информации. Причем хитрый звероящер решил, что если заниматься этим будет он лично, то это подчеркнет значимость кота и его организации в глазах народа Зверландии, пробудит к нему ненужный интерес. Поэтому работать над дискредитацией «Ордена Крылатого Льва» было поручено идеологу лесного масштаба – одному из помощников Лепрекона.
Самым ближайшим и доверенным помощником Лепрекона был индюк по имени Скотоферм. Своим несуразным именем он был обязан не кому иному, как самому Лепрекону. Раньше, когда индюк жил в птичнике, у него было вполне благозвучное имя, правда какое, он и сам уже забыл. А Лепрекон имел обыкновение менять имена приближенным к нему работникам. Так индюк и стал Скотофермом и, что странно, необычайно гордился своим новым именем.
Скотоферм был необычайно важным индюком. По любому поводу и без повода он раздувался от важности так, чтобы это было видно всем вокруг. Особенно же большим специалистом Скотоферм считал себя в истории. К этой науке он подходил с большой серьезностью.
Еще в свою бытность на птичнике, индюк решил написать его историю. При этом его особенно интересовала история птичника до того момента, как он был построен, а еще больше – до того момента, как вообще появились птицы в этой местности. Для Скотоферма было большим ударом, когда его научный труд не получил никакого признания, а сам он не был удостоен за него ученой степени. С этого момента он люто возненавидел всех профессиональных историков, считая их шарлатанами, которые под видом истории пропагандируют лженауку.
В Большом Лесу Скотоферм, по поручению Лепрекона, взялся написать его историю. Внимательно изучив все имеющиеся исследования по данной проблеме, ученый индюк безапелляционно заявил, что все они являются профанацией, а все живущие в Большом Лесу историки – лжеучеными.
Новую «настоящую» историю Большого Леса он разделил на следующие периоды: первый рассматривал историю Большого Леса до появления деревьев, второй – до появления животных, третий – до оформления Большого Леса в качестве самостоятельной административно-территориальной единицы. Скотоферм необычайно увлекся своим трудом и написал не менее двадцати тысяч страниц, пока Лепрекон не охладил его пыл и не сказал, что все написанное в сущности несущественно.
По его убеждению, история Большого Леса разделялась на два периода: плохой – до того, как в нем появились лепреконы и период благоденствия – когда лепреконы в нем появились. А поскольку Лепрекон был первым гномом, появившимся в Большом Лесу, то основной целью исследования должно было стать должное отражение его роли в процветании вверенной его управлению территории.
Скотоферм написал еще десять тысяч страниц. Каково же было его возмущение, когда этот его грандиозный и эпохальный труд не был удостоен ученой степени!
Тогда он подписал у Лепрекона приказ о создании высочайшей аттестационной комиссии Большого Леса, в которую вошли он и Крот со свиным пятачком, а председателем Комиссии стал сам Лепрекон. Эта комиссия на первом же заседании присвоила Скотоферму степень доктора наук, звание профессора и избрала действительным членом Лесной Академии. Правда, кроме членов комиссии никто серьезно к ее решениям не относился, но Скотоферму был важен сам факт наличия у него трех красивых, тисненых золотом дипломов, каждый из которых был изготовлен в одном экземпляре. Кроме того, лесным жителям приходилось делать вид, что они с глубочайшим уважением относятся к решениям комиссии в течение всего времени, пока Лепрекон управлял Большим Лесом.
Вот Скотоферму звероящер Фунь Поц и поручил работать над дискредитацией Ордена Крылатого Льва, пообещав в случае успеха провести процедуру нострификации его дипломов в Министерстве гоблинского образования. Индюк рьяно взялся за дело. Им была для этого даже основана газета «Вопль леса». В ней он писал одну за другой статьи о Лесном Коте и его сподвижников. Самые добрые названия, которые Скотоферм по отношению к ним применял это «группа политических недоносков», «интеллектуальные маргиналы», «умственно отсталые политические выкидышы». С большим упоением помощник Лепрекона описывал все промахи, которые Орден Крылатого Льва допустил в исполнении законодательства. Но так как законы были составлены таким образом, что выполнить их было в принципе невозможно, и каждый из жителей Большого Леса чувствовал это на собственной шкуре, а все утверждения Скотоферма воспринимались с точностью наоборот, то статьи возымели обратный эффект – в Орден Крылатого Льва вступили тридцать новых членов из числа жителей Большого Леса, а слухи о нем стали распространяться по Зверландии.
Разъяренный Фунь Поц запретил Скотоферму вообще всякую писательскую и издательскую деятельность, чем тот был очень недоволен. А о Лесном Коте узнали в Зверландии.

Со своей проповедью о том, что спасение страны возможно, Лесной Кот решил отправиться к своему другу-изгою Кикимору. А тот жил на своем болоте уже не один.
Крота со свиным пятачком, когда он разрушил Лесную школу, в наказание посадили в клетку и стали возить по соседним лесам, где показывали за деньги. Желающих посмотреть было немало: никто еще не видел крота с настоящим свиным пятачком, который тем более сумел разрушить за рекордно короткий срок одну из лучших в стране школ. Планировалось, что вырученные деньги пойдут на восстановление Лесной школы. Однако расходование их поручили Лепрекону и, естественно, все эти деньги пошли прямиком ему в карман. А Крота со свиным пятачком провезли по всем лесам и полям страны. Теперь его знали все в стране, когда-то он об этом мечтал, но теперь очень жалел. А самое сложное ждало его дома: лесные жители не могли простить ему не разрушения их любимой школы, ни того, как он себя с ними вел, оказавшись у власти. Однако, стоило им его увидеть, как все их мысли о расправе пропали. Они сочли, что самое большое наказание для Крота со свиным пятачком быть таким, какой он есть, внешне и внутренне.
После поездки по всей стране Крот со свиным пятачком долго приходил в себя. А Лепрекон между тем вызвал его и спокойно заявил, что Кроту необходимо срочно найти деньги на строительство нового здания лесной школы. Тех денег, которые Лепрекон выручил от показа Крота со свиным пятачком на ярмарках, в принципе хватило бы, чтобы построить новое скромное здание. Но он уже их истратил на более важные вещи для себя: новую трость, новый колпак и, то о чем он давно мечтал, — унитаз из чистого золота. Теперь он превзошел всех лепреконов в стране.
Крот растерялся и замямлил, что он не знает, где ему взять такие деньги. Лепрекон же и слушать ничего не хотел. Он сказал, что деньги необходимо взять в долг у лесных разбойников, а затем отдать их ему, чтобы их трата производилась разумным образом.
Крот со свиным пятачком занял у лесных разбойников очень большие деньги под баснословные проценты и отдал их Лепрекону. Тот сразу нанял на них большую бригаду рабочих, которым платил в три раза меньше, чем те суммы, за получение которых они расписывались. При таком подходе на здание новой Лесной школы денег не хватало, и Лепрекон решил, что можно вместо этого построить себе новый дом. Строительство закончилось быстро и уже через месяц, он принимал гостей в своем новом доме, не забывая при этом говорить, что из-за того, что у него такие глупые и бесполезные помощники Большой Лес еще долгое время будет обходиться без школы.
Между тем лесные разбойники захотели получить обратно свои деньги. Лепрекона они боялись, потому что знали, что он намного более злобный и опасный, чем все они вместе взятые. И поэтому их гнев обрушился на Крота со свиным пятачком. Тому пришлось бежать от них и целых три месяца скрываться на болотах у Кикимора. Наконец Кроту надоела жизнь в постоянном страхе, в невыносимой вони болота и питание одними слизнями и пиявками. И он решился встретиться с разбойниками.
Нужно при этом отметить, что, живя на болоте, Крот со свиным пятачком успел жутко провонять, а внешний вид его, и раньше достаточно мерзкий, приобрел наконец завершенность и стал самым мерзким в стране. Когда разбойники увидели его, то их начало сильно рвать. Более того: никакие средства не могли остановить их рвоту. Им пришлось оставить свое ремесло и остаток дней провести в лесной больнице в отдельной палате. Еду и лекарства им подавали на лопате через окошко. А все их имущество Лепрекон забрал себе, в качестве платы за их проживание в лесной больнице.
Лепрекон был так доволен тем, что не только избавился от надоевших конкурентов по грабежу жителей Большого Леса, но и присвоил себе все, что они награбили за десятки лет, что представил Крота к награде. Крот со свиным пятачком был награжден указом Древнего Змея орденом гадаринской свиньи первой степени. Однако жить ему пришлось на болоте: Лепрекон был рачительный хозяин и не хотел, чтобы кто-то из лесных жителей пострадал также, как разбойники. Даже орден Кроту вручал Кикимор, единственный, кто мог теперь общаться с ним, не подвергая опасности свое здоровье.
И вот к этим «прокаженным» и отправился Лесной Кот. Ему стоило большого труда простить Крота со свиным пятачком, разрушившего школу, учителем в которой он работал много лет. Но стоило коту увидеть того, кого он долгие годы считал своим врагом, в таком плачевном состоянии, как все остатки ненависти у него пропали, и их место заняла жалость. А Крот со свиным пятачком, которого впервые кто-то пожалел с тех пор, как он начал работать на Лепрекона, вдруг расчувствовался и решил вступить в Орден Крылатого Льва. За это его лишили ордена гадаринской свиньи, но зато и вонять он перестал и смог опять жить среди других лесных жителей. Не все из них могли его простить: несколько даже в знак протеста покинули Орден. Но Лесной Кот отнесся к этому спокойно: он считал, что члены Ордена должны понимать, какое место в их жизни должно занимать прощение тех, кто раскаялся. И некоторые поняли. А Крылатый Лев после этого получил возможность вернуться в страну, но пока еще, будучи для всех незримым. Но Древний Змей чувствовал его присутствие.

Древний Змей вызвал к себе министра Фунь Поца, Лепрекона и Скотоферма для обсуждения сложившейся в Большом Лесу ситуации. Скотоферм был здесь во второй раз: в первый повелитель и звероящер показывали ему и Кроту со свиным пятачком картину, изображавшую Ничто. Тот, кто мог его рассмотреть, мог пойти в Никуда. Крот со свиным пятачком ничего не рассмотрел и был объявлен бесперспективным, а Скотоферм рассмотрел вроде бы что-то, и про него сказали, что он подает надежды. Поэтому сейчас индюк особо подобострастно смотрел на Двревнего Змея.
— Господин Лепрекон, — вроде бы ласково прошипел он, но с такими, не предвещающими ничего доброго интонациями, что ничего не боявшийся правитель леса задрожал от страха. – Я недоволен вами.
— Повелитель, — вклинился было Скотоферм, считавший долгом заступиться за своего хозяина, но Древний Змей бросил на него такой взгляд, что безбашенный индюк испуганно замолчал.
— Простите, повелитель, — с трудом подбирая слова, стал говорить Лепрекон. – Но вы же сами сказали, что не нужно устранять этого кота физически, хотя я давно предлагал это сделать. Он старый и, наверное, очень больной, раз ни разу не был у нас в лесной больнице…
— Это как раз свидетельствует о том, что, наверное, он очень здоровый, — ехидно бросил Фунь Поц. – Так как вы мотивировали бы его неожиданную кончину?
— Вопрос не в этом, — устало сказал Древний Змей, — меня удивляет твоя глупость, министр Поц. Вся проблема в том, что Лесному Коту сопутствует защита Крылатого Льва, и хотя он об этом не знает, мы-то ничего ему сделать не можем.
— Надо поднять общественность, написать манифест, цикл изобличительных статей! – вдруг вклинился опять Скотоферм.
— Зачем это здесь? – лениво спросил Древний Змей министра, кивнув на индюка.
— Для экзотики, — ухмыльнулся звероящер, единственный, кто мог позволить себе шутить с грозным властелином.
— Ты уже достаточно сделал своих дурацких статей и изобличений, — терпеливо сказал повелитель Скотоферму. – Если ты сделаешь их еще сотенку-другую, то все жители Зверландии захотят вступить в Орден Крылатого Льва. А теперь выйди вон!
И, когда дверь за испуганным индюком закрылась, обратился к Лепрекону:
— Он меня достал! Ты расстроишься, если я приму решение о его физическом устранении?
— Нет, конечно, — поспешно сказал правитель Большого Леса. – Как вам будет угодно, повелитель!
У Древнего Змея появилось подобие улыбки:
— Так я и думал о вас, господин Лепрекон, вы легко сдадите на смерть единственного, кто вас любит, даже не сомневаясь ни минуты. Вы очень подходите мне.
— Распорядиться о казни или убрать этого хмыря по-тихому, типа несчастный случай? – деловито и буднично поинтересовался Фунь Поц.
У Лепрекона на лице не дрогнул ни один мускул.
— Да ладно, пусть живет, это ведь ему терпеть, — кивнул Древний Змей на Лепрекона. И, уже обращаясь к Фунь Поцу, сказал: — Ведь терплю же я тебя!
— Но что мы решим с Лесным Котом? — поинтересовался Лепрекон, ничуть не пожалевший, когда было принято решение устранить Скотоферма и также не обрадовавшийся, когда было принято решение его помиловать.
— Что делать? Министр Поц, ваше слово!
— Он сейчас пойдет в Кэттаун, город, где он родился, где все для него отравлено ужасными воспоминаниями детства. Если он выдержит испытание этим городом, то для нас все может быть кончено. Но мы постараемся сделать все для того, чтобы Кэттаун его сломал – в рамках того коридора возможностей, который отведен нам вновь возникшими неблагоприятными для нас обстоятельствами.
— Типа того, — подтвердил Древний Змей.
— А что должен делать я в этой ситуации? — поинтересовался Лепрекон.
— Заткнуться и валить в Большой Лес вместе с этим чмырем, пока я не передумал в отношении его.
И Древний Змей встал, дав понять, что совещание закончилось.

Кошачье сердце выдержать этого просто не могло…
…Лесной Кот брел по улицам города, в котором не был с детства. Подготовленная Фунь Поцем толпа освистывала его, распущенные уличные кошки и маленькие котята кричали:
— Ну что, сын кота, возомнившего себя тигром, сын того, кто учил других, а сам умер от пьянки под забором, того, кто был знаменем прежнего лживого режима, чему ты можешь научить нас, несчастный старый кот, который прожил много дольше, чем нужно?
Некоторые из котят бросали в него навозные бомбы. Но Лесной Кот, не обращая на все это внимания, продолжал путь к центральной площади города. На него набросился старый пьяный кот, единственный из тех, кто был старше его:
— Твой отец споил меня! Смотри во что я превратился! Чему ты можешь учить нас? Убирайся вон!
Но Лесной Кот продолжал свой путь. Рядом с площадью его встретил заместитель мэра – молодой Леопард.
— Вам лучше покинуть город, — мягко сказал он. – Вы раскачиваете толпу, время сейчас неспокойное. Иначе нам придется арестовать вас.
— Я хотел бы видеть мэра, — спокойно ответил ему кот. – Я руководитель официально зарегистрированной общественной организации «Орден Крылатого Льва» — по закону он не может отказать мне в приеме.
Это было действительно так.
— Но вы в таком неприглядном виде, — смущенно пробормотал Леопард.
— Не я себя таким сделал.
— Ладно, — после минутного колебания согласился заместитель мэра. – Я доложу о вас.
Мэр – старый Тигр, ровесник Лесного Кота, решил принять его на центральной площади, перед всем народом. «Я помню этого несчастного еще котенком, а его дурачок — отец был директором школы, где я учился. Что может он сделать такого особенного, что это так взволновало господина министра? Я поговорю с ним публично, во всеуслышание, не думаю, что он сможет чем-то удивить меня», — безаппеляционным тоном заявил он испуганному Леопарду, получившему от Фунь Поца указание, чтобы Лесной Кот ни в коем случае не получил слова перед всем народом.
— Но, господин Тигр, — попробовал было возразить заместитель. Но был резко оборван:
— Я решил то, что решил.
На центральной площади было многолюдно. Мэр в пурпурной мантии сел в свое кресло на помосте, в которое садился во время торжественных церемоний, перед ним стоял Лесной Кот — старый, изможденный, перемазанный нечистотами.
— Я увидел тебя сейчас и подумал, что вижу твоего отца, — со смехом сказал Тигр. – Ты сейчас точная копия того, как он ходил в последние годы жизни!
Толпа захохотала.
— Он не смог сделать кое-что, — спокойно ответил Лесной Кот. – И это придется сделать мне.
— Что? – усмехнулся мэр.
— Выбор.
— Ты сумасшедший старик! – засмеялся Тигр. – Какой ты можешь сделать выбор? Разве что – смыть с себя эти нечистоты или ходить так!
Вновь раздался взрыв хохота толпы.
— Не только этот, — также спокойно продолжил старый кот. – Главное – это смыть ту нечистоту, которая внутри. Она хуже этой.
Что-то в том, как были произнесены последние слова, заставило мэра отнестись к коту серьезнее.
— Говори, — приказал он.
— Мой отец был добрый, но слабый кот. Он пытался казаться тем, кем не был, а в итоге его имя использовали для того, кто нашел в себе силы для духовного перерождения, для того, кто сейчас находится в чертогах Великого Императора…
— Сказки все это, — попробовал было оборвать говорившего Леопард, но мэр приказал продолжать.
— Я должен сделать, то, что не смог отец – изменить себя. И первое, что мне было необходимо на этом пути – простить его за мое детство, которого не было, за уничтоженное счастье моей матери, преждевременно покинувшей этот мир. Затем, я должен был в рамках тех возможностей, в которые поставила меня жизнь – жить так, чтобы мне не было стыдно за прожитое перед Крылатым Львом и призывать к этому других. И, наконец, я должен был отправиться в этот город, хотя самые страшные детские кошмары у меня связаны именно с ним и хотя я знал, какой прием мне здесь готовится…
— Безумный старик! – вскричал Леопард, увидевший, что ситуация выходит из под контроля, а вместе с этим рушатся его мечты на место губернатора, которое пообещал ему Фунь Поц и на котором он стал бы начальником Тигра, о чем давно мечтал. – Не существует никакого Крылатого Льва!
— Нет, существует, — со слезами на глазах сказал мэр. – И я его вижу. Вот он рядом с этим несчастным благородным старым котом. И кто-то еще рядом с ним…
И все находившиеся на площади вдруг увидели Крылатого Льва, а рядом с ним двух сияющих котов и двух кошек. Лесной Кот узнал среди них свои отца и мать…
— Владыка, — со слезами он встал на колени перед Крылатым Львом, — вы здесь и это самая большая радость в жизни, которую я мог представить. Я вижу, что мои родители рядом с вами – значит, они помилованы?
— Конечно, — улыбнулся Крылатый Лев. – Обними их, они ненадолго здесь, мне пришлось ради этого случая нарушить правило, согласно которому никто из смертных не приходит сюда из чертогов Великого Императора.
Лесной Кот бросился к родителям, но остановился перед Черным Котом и Желтой Кошкой, поразившими его своим величием.
— Кто вы, господин? – спросил он, обращаясь к коту.
— Тот, с кем в последние десятилетия часто путали твоего отца в этих местах, тот, о ком ты читал, тот, кого так же, как и твоего отца называли Черным карликовым тигром. А это моя жена – Желтая Кошка. Мы ненадолго здесь – только для того, чтобы засвидетельствовать, что мы – не выдумка.
— Нет не только, господин, — вскричал Черно-Белый Кот. – Благодаря сыну я получил возможность здесь перед всеми теми, кого я соблазнил своим поведением, кому дал повод не верить в вас, попросить у вас прощения.
И он упал на колени, целуя край камзола Черного Кота.
— Ну, полно тебе, друг мой, — улыбнулся тот, кто тоже был когда-то Черным карликовым тигром. – Я не обижаюсь на тебя. Но я гордился бы таким сыном!
Черно-Белый Кот встал, взял за руку жену и подошел к Лесному Коту:
— Мы с твоей матерью теперь опять вместе! Прости меня, мой дорогой сын, если можешь! Я горжусь тем, что ты не такой как я!
Лесной Кот, который выглядел старше своего сияющего отца, смущенно сказал:
— Я давно простил тебя. Дайте я вас обниму. Мои дорогие мама и папа, если не брезгуете такого грязного старого кота!
Крылатый Лев с умилением посмотрел на то, как они обнялись.
— Твой путь закончен, мой дорогой сын, — сказал он Лесному Коту. – Ты сделал свой выбор и достойно подтвердил его. Я забираю тебя в чертоги Великого Императора. А вы, — обратился он уже ко всем находившимся на площади, – теперь должны сделать свой выбор. И у вас не будет больше оправдания, что вы никогда не видели меня и тех, кто предан мне всем сердцем.
И когда он закончил говорить, то пропал вместе с теми, кто его сопровождал. Подбежавший к месту, где был Крылатый Лев мэр увидел лишь бездыханное тело Лесного Кота, путь скорбей и страданий которого был закончен.