16 мая 2022 года, на 75-м году жизни, в одной из больниц Нью-Йорка после продолжительной болезни скончался Первоиерарх Русской Зарубежной Церкви митрополит Восточно-Американский и Нью-Йоркский Иларион. Своими воспоминаниями о почившем архипастыре поделился архиепископ Элистинский и Калмыцкий Юстиниан – в 2010-1014 гг. управляющий Патриаршими приходами в США.
Владыка, перед тем, как говорить о митрополите Иларионе, расскажите, пожалуйста, о Русской Зарубежной Церкви.
Когда была сформирована структура Русской Зарубежной Церкви, то и в её основополагающих документах, и в мыслях тех, кто их составлял, всегда присутствовала убежденность, что появление этого церковного организма, разрыв с Родиной и с Русской Православной Церковью, пребывающей в России, есть временное явление. Многие годы духовенство и православный народ жили мечтами, что власть большевиков вот-вот будет свергнута. Психологический настрой русских эмигрантов был такой же, как у транзитных пассажиров на вокзале, которые сидят на чемоданах. Эти люди, в подавляющем своём большинстве горячие русские патриоты, не считали себя уехавшими навсегда из России.
Данное явление, по моему мнению, объясняет то, почему греческая община в США оказалась более успешной по сравнению с русским рассеянием. Ибо греки, сохраняя любовь к своему эллинскому происхождению и прилагая максимальные усилия, чтобы сохранить культурную связь с исторической родиной, вместе с тем, быстро осознали, что им и их детям, навсегда придется остаться на американской земле. Поэтому нужно здесь обживаться всерьёз. А у русских людей была установка иная, и это касается не только эмигрантов в Соединённых Штатах, но и в других странах: вот-вот изменится обстановка, и мы сможем вернуться в Россию, а здесь мы находимся временно.
Но шли годы, рождались дети. В семьях русских эмигрантов происходило порой мучительное разделение. Потому что старшее поколение жило убеждением, что они русские и граждане великого государства – России, и никакими иными не хотят быть, но их дети, естественно, воспринимали себя гражданами той страны, в которой они родились и воспитывались. Дети и особенно внуки беженцев из России уже не имели той боли и тоски по утраченной Родине, которую имели их отцы и деды. Молодежь хотела полноценно жить в той среде, которую уже считала своей, сознательно стремилась поскорее в ней раствориться.
Как мне стало известно из общения с представителями старой эмиграции, имела место быть парадоксальная ситуация, когда дети из семей, бежавших из коммунистической России, должны были терпеть оскорбления за то, что они якобы коммунисты. Часто их кличкой в американских школах было «комми» только потому, что они русские, а значит – коммунисты. И испытавшие к себе подобное отношение дети хотели поскорее порвать с прошлым своей семьи. Они не хотели слышать о своей русскости и изучать русский язык, им не хотелось ничем выделяться из среды других американцев. Это было нужно и для того, чтобы в глазах властей не выглядеть «пятой колонной», «засланными казачками» из Советского Союза.
Процесс ассимиляции русских людей проходил бы гораздо скорее, если бы не существовало естественных центров притяжения и духовного и культурного общения в лоне приходов Русской Зарубежной Церкви. Низкий поклон благодарности Отцам-основателям Русской Православной Церкви за рубежом!
Конечно, со временем верные чада Русской Зарубежной Церкви и русской культурной традиции стали искренне гордиться тем, что в эмиграции им, по их мнению, удаётся сохранить веру и культуру лучше, чем русским людям, живущим в Советском Союзе. Особенно ретивые заявляли, что они и есть подлинно русские, а оставшиеся в СССР уже не русские, а советские. Однако, не позволим себе легкомысленной улыбки! Ведь ощущение важности своей миссии быть охранителями духовного и культурного наследия давало им внутренние силы и помогало выжить на чужбине. Положа руку на сердце, нужно признаться и в том, что и в самом деле многие нюансы, милые и добрые обычаи церковной и русской народной жизни они сохранили лучше, чем мы, жившие в Советской России.
А в чем значение личности скончавшегося митрополита Иллариона?
Если почитать проповеди иерархов Русской Зарубежной Церкви, произнесённые им до Воссоединения с Русской Православной Церковью – Московским Патриархатом, то практически всегда можно найти сравнение: …вот мы празднуем такой-то праздник, а в России сейчас гонят Церковь; а «красная церковь» – это псевдоцерковь, «советский патриарх» это псевдопатриарх». Позволю себе сказать, что мотив противопоставления себя Советской России и Московскому Патриархату, исторические обиды за отцов и дедов, вынужденных ради спасения своей жизни бежать за границу, становились неким центром, нервом жизни и мысли Русской Зарубежной Церкви.
По милости Божией в 2007 году произошло чудо объединения дотоле разделённых двух частей Русской Церкви. Воссоединение произошло благодаря осознанной убежденности в необходимости этого долгожданного события с обеих сторон: и Москвы, и Русского Зарубежья. Очень велико значение в этом святом деле митрополита Лавра, тогдашнего Первоиерарха Русской Зарубежной Церкви, ставшего локомотивом, мощно повлекшим своих духовных чад к единению. Однако, будем осознавать, что поначалу воссоединение случилось через подписание документов, через литургическое сослужение зарубежных иерархов со Святейшим Патриархом Алексием и архиереями Московского Патриархата, но ведь остальная масса духовенства и духовных Русской Зарубежной Церкви привыкла десятилетиями жить в противопоставлении себя Московскому Патриархату. Получилось, что у них как будто выдернули изнутри какой-то очень важный стержень, который их поддерживал, объяснял, почему они «особые», почему должны иметь верность Русской Зарубежной Церкви.
Это была пора открытия друг для друга дверей храмов, что также имело огромное значение, ибо стало возможным «зарубежникам» служить в храмах Московского Патриархата и принимать в своих приходах, приезжающих из стран бывшего Советского Союза. Мне хочется добавить также, что «зарубежники» стали открывать и двери своих сердец. Знакомясь с новыми для них людьми, они видели, что это такие же, как и они, русские православные люди, которые также веруют во Христа и хотят жить по церковным традициям.
Это сложное время воссоединения не только на страницах документов, но и практического, внутреннего сращивания членов Русской Зарубежной Церкви и вновь прибывших из России пришлось как раз на время управления Зарубежной Церковью митрополитом Иларионом. Его мудрое и доброе участие в деле объединения русских людей невозможно переоценить. Этот подлинный христианин обладал сердцем, которое готово было любить всех, и разумом, который давал ему возможность понимать всех. Он оставался безусловным авторитетом для практически всех русских «зарубежников», не считая той части оголтелых людей, которые посчитали, что Русская Зарубежная Церковь «предала свои идеалы», и остались в виде раскольников, клевещущих и на Москву, и на тех, кого совсем недавно называли своими братьями во Христе.
Митрополит Иларион авторитетен и для эмигрантов, и для их потомков. Митрополита Илариона любили и уважали христиане других православных юрисдикций. Когда он возвращался после продолжительного отсутствия в Синодальную резиденцию в Нью-Йорке на 93-ей Восточной улице, то его кабинет всегда был украшен огромным букетом цветов, присланных в подарок греком – хозяином цветочного магазина неподалёку. Он авторитетен и для русских людей нынешних волн переселенцев в США. Его пример стал показательным для других архиереев, для священников, для паствы, которые сначала настороженно относились к вновь прибывшим из России. И то, что в основном они пришли к пониманию того, что нам можно и нужно быть вместе – это большая заслуга Первоиерарха Русской Зарубежной Церкви митрополита Илариона.
Когда архиереи Московского Патриархата, в том числе и я в бытность управляющим Патриаршими приходами в США, приглашали его для служения на наших приходах, он всегда с радостью на эти приглашения откликался. Он был частым гостем Николаевского собора в Нью-Йорке, и мы всегда старались, чтобы каждый его визит был максимально торжественно обставлен. При этом поражали его скромность и смирение.
Дерзну сказать, что митрополит Иларион любил у нас служить, общаться официально и неофициально, порой он бывал в гостях по моему личному приглашению. Наши соборы рядом: Николаевский собор на 97-ой Восточной улице, а духовно-административный центр Русской Зарубежной Церкви на 93-ей , пешком 15 минут ходьбы. Мы относились к нему с большой любовью и уважением как к старшему иерарху. Общение с ним было очень теплым и душевным, мы им дорожили.
Однажды келейник привез его на богослужение на машине, а сам уехал по каким-то делам. И митрополит Иларион после службы пешком пошёл к себе, отказавшись даже от нашего предложения вызвать ему такси. Поэтому я радостью вызвался проводить его до дома.
Что Вам больше всего запомнилось?
Помню, как однажды наши планы совпали, и мы одновременно оказались в штате Флорида. Там есть Патриарший приход в городе Тампа, и в тех же местах имеются приходы Русской Зарубежной Церкви. Наш Свято-Григорьевский приход был тогда просто в бедственном состоянии, практически он умирал. Для его возрождения мне приходилось часто туда ездить. В какой-то момент при смене настоятеля, имевшего проблемы со здоровьем, которого нельзя было там дальше оставлять, я даже взял на себя функции старосты – председателя церковного совета этого прихода. Естественно это нехарактерно для обычного порядка вещей. Но до сих пор старожилы этого Свято-Григорьевского прихода – сейчас с большим количеством прихожан, хорошо развивающегося, окормляемого замечательным настоятелем, – с любовью именуют меня «наш староста».
Тогда же, когда я прибыл в Тампу, то застал разоренный приход. На воскресное богослужение приходили три-четыре человека. И для меня было очень дорого, что владыка Иларион откликнулся на мое приглашение и приехал на совместное служение Литургии в этот храм. У нас не было с ним ни диаконов на этой службе, ни привычного для современных российских архиереев штата иподиаконов. Служили Предстоятель Русской Зарубежной Церкви, я – управляющий Патриаршими приходами и один священник – местный настоятель. Сами произносили ектении, сами помогали друг другу облачаться и разоблачаться. Но какая это была трогательная молитва! Какое это было ощущение единства и братства! Какая это могла бы быть школа для современных молодых архиереев – научиться понимать, что подлинное величие православного богослужения не во внешнем антураже, а в ощущении подлинного христианского братолюбия.
Для меня в то время прибытие митрополита Илариона на этот приход было очень большой моральной поддержкой. Неважно, что и прихожан на Литургии, которую мы с ним служили, было всего несколько человек. Вести о нашем сослужении в Свято-Григорьевском приходе г. Тампа очень быстро разнеслись. Они заставили людей, который раньше разбежались из этого прихода, снова обратить на него внимание. И потихоньку эти прихожане стали возвращаться. Сослужение с митрополитом Иларионом дало мне авторитет в глазах местного населения. Я был новоприбывший, а он известный и уважаемый церковный иерарх. Поэтому возрождение нашего прихода в Тампе я связываю с его молитвенной и моральной поддержкой.
Многие говорят о доброте митрополита Илариона. А доброта должна проявляться в каких-то конкретных действиях. И вот это сослужение было одним из таких многих добрых дел веры и любви митрополита Илариона.
В Патриаршем Николаевском соборе Нью-Йорка произошло ведь и первое сослужение Предстоятелей Американской Православной Церкви и Русской Зарубежной Церкви…
С 1946 года было прекращено евхаристическое общение между Американской Православной Церковью и Русской Зарубежной Церковью. А 24 мая, в день памяти святых равноапостольных Кирилла и Мефодия и день тезоименитства Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла, Предстоятель Православной Церкви в Америке Блаженнейший Митрополит Иона и Первоиерарх Русской Православной Церкви Заграницей митрополит Иларион совместно совершили Божественную литургию в Свято-Николаевском Патриаршем соборе Нью-Йорка. Это первое совместное служение архиереев Американской и Русской Зарубежной Церквей после почти семидесятилетнего разрыва литургического общения. Им сослужили я – в то время управляющий Патриаршими приходами в США архиепископ Наро-Фоминский, епископ Филадельфийский и Восточно-Пенсильванский Тихон (Православная Церковь в Америке) и епископ Манхэттенский Иероним (Русская Зарубежная Церковь), а также собор духовенства Патриарших приходов в США, Православной Церкви в Америке и Русской Зарубежной Церкви.
По окончании Литургии Блаженнейший Митрополит Иона и митрополит Иларион направили совместное поздравление Святейшему Патриарху Кириллу по случаю дня тезоименитства: «Ваше Святейшество, Святейший Владыка! Благодарим Господа, сподобившего нас в этот праздничный день принести Ему Бескровную Жертву в Патриаршем кафедральном Свято-Николаевском соборе Русской Православной Церкви града Нью-Йорк. В день памяти святых равноапостольных просветителей славян Кирилла и Мефодия, причастившись… из Единой Чаши Христовой, с искренней любовью приветствуем Ваше Святейшество с днем тезоименитства!
Уверены, что так давно желаемое сослужение архиереев Американской и Русской Зарубежной Церквей будет радостной вестью для сердца Вашего Святейшества и для душ многих и многих православных священнослужителей и мирян».
Это историческое событие, о котором, к сожалению, мало знают, и которое было недостаточно отмечено.
Много лет с обеих сторон работали комиссии, которые должны были способствовать примирению затянувшегося церковного конфликта, и сколько бы они могли еще работать – неизвестно. Потребовалось пастырское мужество со стороны двух Предстоятелей, которые взяли на себя ответственность за возобновление евхаристического общения. Кажется, что объективных причин, не позволяющих молиться вместе, после подписания в 2007 году Акта о каноническом общении между Русской Православной Церковью и Русской Зарубежной Церковью уже не существовало. А Зарубежная Церковь есть неразрывная часть всей Полноты Русской Православной Церкви, которая имеет литургическое общение с Американской Церковью. Однако, существовала определённая инерция, которую удалось преодолеть в тот знаменательный день.
Из совместных важных дел, проведённых благодаря доброму соработничеству с митрополитом Илларионом, особенно хочу отметить следующее: 11-12 октября 2012 года состоялась встреча духовенства Патриарших приходов в США и Восточно-Американской епархии Русской Зарубежной Церкви, приуроченная к 5- летию Восстановления канонического единства Русской Православной Церкви. Мы почувствовали, что необходимо способствовать делу сближения, помочь сверху, по благословению священноначалия, священникам и приходам, которые ещё сторонятся друг друга. По благословению Святейшего Патриарха Кирилла участниками торжеств стали прибывшие из России митрополит Рязанский и Михайловский Павел, архимандрит Тихон (Шевкунов), ныне митрополит Псковский и Порховский, протоиерей Артемий Владимиров. По моему мнению, праздник удался на славу. Один день был посвящён проведению общего собрания, зачитыванию докладов и выступлению уважаемых гостей, а на второй день мы радовались соборному совершению Божественной Литургии в величественном Трехсвятительском храме в городе Гардфилд. Завершили праздничные мероприятия дружеским общением во время прогулки на теплоходе вокруг Манхэттена.
Как Вы познакомились с митрополитом Иларионом?
Заочно с митрополитом, а тогда еще епископом Илларионом , мы познакомились еще в то время, когда я приходил архиерейское служение в Приднестровье. Тогда супружеская чета выходцев из Кишинева, которая уже достаточно долго прожила в Нью-Йорке, вернулась погостить в Молдавию. Они были чадами Русской Зарубежной Церкви, и много рассказывали мне о Знаменском кафедральном соборе, о викарном епископе митрополита Лавра епископе Иларионе. Говорили о его человечности, открытости, способности слышать, о его интересе к жизни Православия в России и Молдавии. И я через них передал ему поклон и приветствие с пожеланием, чтобы мы поскорее стали единой Церковью и восстановили молитвенное общение.
Когда я на Страстной седмице 2010 года впервые прибыл в Нью-Йорк в качестве управляющего Патриаршими приходами, то митрополит Иларион в это время находился в Австралии. Ему нравился этот край, и он оставался правящим архиереем Австралийской и Ново-Зеландской епархии. Часто зимние для северной части земного шара месяцы, а для Австралии летние, он проводил там.
Первая наша личная встреча как-то даже не осталась в памяти, потому что всё общение с ним – оно было не напряженным, а очень добрым, как с близким человеком. Сразу складывалось ощущение, что это мудрый добрый старший собрат, который принимает тебя в своё сердце, готов с тобой искренне общаться.
Ваше общение было на русском языке?
Да, конечно. Он превосходно говорил на русском языке. Митрополит Иларион – большой книгочей, человек, который очень любил читать. Его русская речь была литературно богатой, может быть немного по-малороссийски мягкой, более музыкальной, чем у человека, говорящего на современном «городском» русском языке. Также в совершенстве он владел и английским языком, будучи уроженцем среды, где говорят на английском языке.
А какой язык «рабочий» в Русской Зарубежной Церкви?
Некоторые из настоятелей приходов говорят только на английском языке. Соответственно, и богослужение они совершают на английском языке. В некоторых приходах оно комбинировано – на английском и церковно-славянском языках. В других приходах, где настоятель и большая часть прихожан из новоприбывших из России, – то только на церковно-славянском языке.
С большой теплотой и глубокой признательностью хочется отметить, что в Русской Зарубежной Церкви всегда прилагали много усилий, чтобы сохранить дореволюционные традиции русской православной жизни. Это делалось в надежде, что они будут востребованы, когда беженцам снова можно будет вернуться в Россию. Это касалось и церковного музыкального творчества. У них были очень хорошие церковные хоры в Знаменском соборе в Нью-Йорке и в Скорбященском соборе в Сан-Франциско. Регенты этих церковных хоровых коллективов между собой договорились, что в Нью-Йорке поддерживают традиции музыкального церковного творчества малороссийской (киевской) школы, а в Сан-Франциско будут выдерживаться традиции великорусского музыкального церковного творчества. Чтобы партитуры не лежали мертвым грузом, чтобы произведения церковных композиторов были на слуху, чтобы сохранялась школа, преемственность в церковном хоровом пении.
Кто прихожане Русской Зарубежной Церкви?
Это эмигранты и их потомки. Есть обращённые из местных католиков и протестантов, некоторые из них стали священнослужителями. После Воссоединения её приходы очень существенно пополнились за счет нынешних эмигрантов прибывших из стран, входивших в Советский Союз.
Насколько административный вес митрополита Илариона был велик, в США ведь другие реалии отношений между архиереем и приходами, чем в современной России?
Нам, исходя из опыта современной церковной жизни в России, может показаться необычным, что за рубежом нет такой централизации. Каждый приход – во многом отдельная единица, которая имеет связь со своим архиереем только канонически и литургически. Примечательно, что рычагов воздействия на приходское собрание у архиерея немного. Собственность прихода никак не соотносится с собственностью епархии – это собственность именно приходского актива.
Как у нас в советское время получается?
Не совсем, есть свои отличия. В СССР церковные здания были государственной собственностью, которые передавались во временное целевое пользование религиозному объединению из учредивших его 20 граждан. В США церковные здания могут быть собственностью прихода, могут быть собственностью епархии, может быть иная форма собственности – этого не могло быть в Советском Союзе. В СССР религиозные объединения и священнослужители облагались большими налогами, а в США наоборот. Например, если священнослужитель выстроит на своем земельном участке здание, в котором в воскресный день будет два-три часа совершаться общественное богослужение, то он может получить налоговые льготы на это здание как для религиозной организации. Сейчас правда из-за злоупотреблений, государство в США начинает ужесточать требования для получения религиозными организациями налоговых льгот.
Какие качества митрополита Илариона больше всего Вам запомнились?
Мудрость, простота и умение терпеть. Жизнь и служение архиерея Русской Зарубежной Церкви я не назвал бы легкими. Начитавшись книжек о древних христианских подвижниках, современные ревнители благочестия других людей начинают взыскивать с архиерея, почему он не в рубище одет, почему не на корке хлеба сидит. Архиерей живёт, как будто идет по полю среди натянутых проводов с колокольчиками: куда ни ступи – обязательно заденешь какой-то из колокольчиков, и начнётся звон…
Одному человеку покажется, что архиерей слишком милостив, а другому, что слишком строг; один прихожанин посчитает, что архиерей недостаточно открыт для людей, а другой, что монах-архиерей слишком общителен.
Владыка Иларион, хорошо зная эту среду, в которой он родился, вырос, не мог с ней не считаться. Когда я приехал в США, то в одну из наших первых встреч поинтересовался, ходит ли он гулять в находящийся рядом Центральный парк. А он к тому времени прожил уже много лет в синодальном доме рядом с парком. И он ответил мне: «Да, владыка, я несколько раз там был». То есть получается, что он даже не каждый год хотя бы по одному разу туда выходил. Потому что там есть места, где, например, занимаются спортом. И он не желал смутить представителей своей паствы, ищущих повод, чем смутиться, почему ходит там, где на велосипедах ездят или в волейбол играют. И архиерей был вынужден сидеть в келье, а если ходил, то по улицам города, не заходя в этот парк. Его жизнь была полна вынужденных ограничений.
В США есть традиция практически во всех приходах – общие трапезы после службы. На них многие остаются. Набор блюд на столе одинаков для прихожанина и для архиерея. По времени эти обеды могут быть продолжительными, и во время таких трапез митрополит Иларион отвечал на вопросы прихожан, как сидя за столом, так и выходя к кому-то из-за стола. Доступ к нему был совершенно свободный. Любой желающий человек мог также прийти к нему на прием в кабинет – ограничений в этом не было.
Здание, в котором располагается церковно-административный центр Русской Зарубежной Церкви – достаточно большое. Это добротное здание, которое было приобретено духовными чадами Предстоятеля Русской Зарубежной Церкви митрополита Анастасия. Во время революционных событий прошлого века в России, он был архиепископом Кишиневским. Возвращаясь из Москвы с проходившего в эти тревожные для России годы Поместного Собора, он не смог вернуться в Молдавию, потому что началась ее румынская оккупация. Признать свою епархию частью Румынской Церкви он не согласился, поэтому стал там «персоной нон грата». Он нашел себе пристанище в Одессе, где познакомился с одной семьей. Они вскоре эмигрировали. Сын из этой семьи достиг высокого положения, стал располагать большими финансовыми возможностями. И для владыки Анастасия, который к тому времени стал митрополитом – Первоиерархом Русской Зарубежной Церкви, он выкупил на 93- ей Восточной улице в Нью-Йорке большую часть старинного особняка. В бывшей танцевальной зале на втором этаже был устроен храм.
Митрополит Лавр, подписавший Акт о каноническом общении Русской Зарубежной Церкви с Русской Православной Церковью был достаточно недолго у кормила управления после подписания этого документа. В качестве Первоиерарха Русской Зарубежной Церкви в практическую плоскость, в жизнь, положения этого документа проводил уже митрополит Иларион.
Сохраняли ли Вы общение с митрополитом Иларионом после Вашего отъезда из Америки?
Да, мы поддерживали общение, делились новостями и поздравляли друг друга с праздниками. Когда состояние здоровья владыки ухудшилось, и он стал отвечать все реже, то я всё равно продолжал ему писать. Наши общие знакомые в США, которые общались с митрополитом Илларионом до последних дней его жизни, передавали мне его слова: «Владыка Юстиниан мне пишет, это приятно – получать от него весточки».
Господь да упокоит душу митрополита Иллариона, доброго и светлого человека!
Беседовал А. А. Федотов
https://ruskline.ru/analitika/2022/06/03/chelovek_s_serdcem_kotoroe_gotovo_bylo_lyubit_vseh
