Флавиан Семихвостов был студентом первого курса философского факультета, мечтавший стать великим ученым. Внешне, как ему казалось, он вполне соответствовал тому, как должен выглядеть юный гений: длинные растрепанные волосы, небрежная темная одежда, полубезумный загадочный взгляд, обгрызенные ногти и развалившиеся ботинки. И сами имя и фамилия, которых другой семнадцатилетний юноша бы стыдился, были для Флавиана предметом для гордости.
Он все думал, что бы ему такое сделать, чтобы сразу стало всем ясно: перед ними будущее светило мировой науки. Прочитав про одного ученого, что тот решил сварить яйцо и, чтобы определить, сколько времени оно должно вариться, взял в руку часы. В итоге же – положил варить часы и смотрел на яйцо…
Опыт был Семихвостовым повторен, закончившись взрывом будильника (других часов юный гений не нашел). Этим он сильно развеселил профессора Иванова, которому решил все это рассказать, как наиболее ученому человеку на философском факультете.
Иванов был мужиком очень практичным; важнейшим основанием философии он считал единство теории и практики. Впрочем, в наше время он вряд ли котировался бы, так как коммерциализацией своих идей заниматься не умел, да и не думал об этом. Но, к счастью для себя, жил он три десятка лет назад, когда коммерциализация научных идей вполне могла закончиться уголовным преследованием.
С этим профессором Семихвостов поделился своей сокровенной мечтой: написать диссертацию «Экзистенциальное отражение онтологической сущности повседневности». Иванов опять поднял его на смех, рассказал о псевдонаучном бреде, как признаке ряда психических расстройств, и об условиях жизни в советских психиатрических клиниках. Студент жутко обиделся, и решил больше ни с кем не делиться своими сокровенными мечтаниями.
Ко второму курсу Флавиан научился кипятить будильники так, чтобы они не взрывались, но ученым себя так и не почувствовал. Плюнув тогда на свои мечты, молодой человек постригся, стал аккуратно одеваться, перестал кипятить будильники, начал рассказывать не о своих идеях, а о чужих (нужно сказать, что Флавиан ничего не знал про тех, кто его окружал, но знал все о философах, живших сотни и тысячи лет назад и об их идеях). И к своему удивлению, через несколько лет получил от переставшего смеяться над ним профессора Иванова приглашение в аспирантуру.
